Каких продуктов не будет из за санкций список

Санкции против России США и Евросоюз, не согласные с возвращением Крыма в состав нашей страны, ввели в 2014 году. Тогда же российские власти выступили с ответными мерами, запретив ввоз многих продуктов с Запада. Сейчас ровно пять лет действия этого продуктового эмбарго, в этом году срок продлили до конца 2020-го.

За прошедшие пять лет Россия увеличила выпуск сельскохозяйственной продукции (см. таблицу). Соответственно меньше еды стали импортировать из-за рубежа — по данным Минсельхоза, на 31,2%. По некоторым позициям — например, зерну, мясу, сахару, картофелю — российские производители практически полностью закрывают внутренний рынок (более 90%). Напомним, пять лет назад Россия ввела ограничения на ввоз из стран Евросоюза, США, Канады, Австралии и Норвегии мясной продукции, сыров (например, знаменитого пармезана) и молочки, овощей, фруктов и орехов, рыбопродуктов.

А на днях эксперты Международного валютного фонда взялись выяснить, какой эффект западные санкции (в ответ на которые мы и ввели продуктовое эмбарго) оказали на нашу страну.

Оказалось, что не так страшен черт — всего 0,2% от ВВП России. Правда, это не разовый эффект, а ежегодный.

— Нужно понимать, что эффект от введенных санкций был наиболее сильным в 2014 и 2015 годах, тогда, я бы сказал, речь шла о 0,4 — 0,5% от ВВП, — прокомментировал «Комсомольской правде» экономист Олег Вьюгин. — Но потом он стал ослабевать. То есть сейчас влияние санкций на экономику России минимальное. Мы к ним приспособились, хоть и с потерями.

Для сравнения, падение цен на нефть дает в разы больший эффект — 0,65% каждый год.

По данным МВФ, столько же, сколько санкции, от ВВП страны откусывает ее собственная денежно-кредитная политика. Правда, и тут видны уши Запада.

— Часто в ожидании новых санкций правительство стало проводить очень консервативную политику. Сверхдоходы от нефти не используются на развитие экономики, а откладываются, — объясняет Олег Вьюгин. — Здесь мы можем говорить о косвенном влиянии санкций. И отказаться от такой консервативной политики нельзя, потому что мы не знаем, что будет в будущем.

По данным Росстата, ВВП страны в 2018-м составил 103,6 триллиона рублей. Получается, что годовые потери от санкций — порядка 200 миллиардов рублей. Впрочем, есть и другие оценки. Минэкономразвития утверждало, что российские экспортеры потеряли из-за санкций шесть миллиардов долларов, то есть около 390 миллиардов рублей.

ВОПРОС ДНЯ

А вы что лично для себя импортозаместили за эти годы?

Ольга БЕКЛЕМИЩЕВА, сопредседатель «Движения за права курильщиков»:

— Все табачные изделия уже производятся у нас. Ну нет лицензии на «Мальборо», и что? С сыром было напряженно — сейчас вижу достойные белорусские сыры. По бытовой технике Китай и Вьетнам все делает нормально. Лично я увлекаюсь кулинарией и ничего импортного давно не покупала. Хамон — скучная штука, и чего народ так страдает, соленая и невнятная.

Максим ЧЕРНИГОВСКИЙ, «Клуб профессионалов алкогольного рынка»:

— За последние пять лет бурное развитие винодельческой отрасли произошло. Коктебель, Массандра и тот же Инкерман. Они потеснили вина Франции и Италии. Производители Грузии за 5 лет совершили качественный скачок.

Валерий КАТЫШЕВ, мэр города Буй, Костромская область:

— Мы брали за пример пармезан и грюйер. Поскольку у нас спрос на сыр превышает предложение, то мы его недодерживаем. Пармезану полгода — пускаем его в продажу. Сети, которые у нас его покупают, все понимают — цена-то в три раза ниже оригинала. Я прежде покупал козьи сыры французские. Но мне уже попадались сыры, которые у наших лучше.

Леонид ХОЛОД, бывший замминистра сельского хозяйства:

— У меня на участке яблоки, огурцы с помидорами в теплице — сколько своих съел, столько импортных не купил. Европейскую колбасу, как и мясопродукты, с начала 1990-х не покупал.

Полина КИРОВА, глава аналитического агентства «Рыбсеть»:

— Я заместила слабосоленую красную рыбу. Раньше покупала норвежскую. Из деликатесов — устрицы, но не могу сказать, что ем их часто. Есть крымские и анапские. У нас начали в больших объемах выращивать мидии. Раньше по поставкам морепродуктов Норвегия была второй, сейчас — Чили. Сибас и дораду мы не ловили, а всегда покупали, но раньше у разных стран, а сейчас — у Турции. Краба особо не импортировали — остался мурманский и камчатский. И с минтаем та же история.

Максим СУРАЙКИН, председатель партии «Коммунисты России»:

— У нас происходит продуктовая революция. Появляются крупные продуктовые комплексы — от производства зерна до свинокомплексов, автоматизированные фермы. В Калужской области полная автоматизация на ряде ферм, где по 500 — 700 коров обслуживает один оператор. С этими санкциями госдепа американцы сами не поняли, как укрепили нашу экономику и развили нашу сельхозотрасль.

Санкции лишили часть российских компаний самых прибыльных рынков США и центральной Европы, рассказал РБК глава Ассоциации предприятий компьютерных и информационных технологий (АПКИТ) Николай Комлев. К тому же бренд «Сделано в России» стал непривлекательным не только в США и западной Европе, но и других странах — контрагенты западных компаний избегают сотрудничества с российскими, опасаясь вторичных санкций. Российским разработчикам приходится прятать свое происхождение — переносить штаб-квартиры в другие страны и регистрировать новые бренды, увеличивая издержки. Хотя российские разработчики переориентировались на азиатский и латиноамериканский рынки, они менее безопасные в плане защиты интеллектуальной собственности, отмечает эксперт.

Внутренними антисанкциями, по словам Комлева, можно назвать целую серию законопроектов, например, о «суверенном интернете», который направлен на создание инфраструктуры для бесперебойной работы российских интернет-ресурсов в случае их отключения от зарубежных серверов.

Плюсом санкций можно считать то, что власти перешли от слов к делу в области поддержки российских производителей, отмечает Комлев, но не совсем рыночными средствами — от льгот и преференций до прямых запретов.

С 2016 года госорганы при закупках программного обеспечения должны отдавать предпочтение отечественному софту. Кроме того, Минпромторг предлагал запретить госсектору закупать импортные компьютеры, бытовую технику и телекоммуникационное оборудование, если на рынке есть отечественные аналоги и запустил реестр техники российского производства. Правительство потребовало от крупнейших госкомпаний в ближайшие годы перейти на «преимущественное использование» отечественного ПО. К 2022 году российским в них должно быть более половины софта.

• Доля отечественного софта при госзакупках выросла с 20 до 65% с 2015 года, сообщал в апреле 2019 года замглавы Минцифраза Алексей Соколов.

Но не все отечественное ПО соответствует международным стандартам и требованиям безопасности, жаловался Российский союз промышленников и предпринимателей. Переходя на российское ПО, госкомпании несут двойные расходы — на внедрение новых и списание старых. К тому же под видом импортозамещения американское и европейское оборудование зачастую заменяют китайским и корейским — иногда напрямую, иногда — пряча лейблы, рассказал Комлев.

К тому же процесс импортозамещения тормозит нехватка инвестиций. В нацпрограмме «Цифровая экономика» на импортозамещение программного обеспечения (ПО) заложено 5 млрд руб. В то же время российские производители просят 70 млрд руб. господдержки. «Существует дилемма: бизнес уверяет, что готов покупать российское и ждет готовых решений. Разработчикам же не хватает инвестиций и они опасаются, что вложатся, а готовый продукт будет невостребован», — объяснил Комлев.

Импортозамещения лекарств практически нет

Санкции по минимуму затронули фармрынок по сравнению с другими отраслями, отмечает директор по развитию из компании RNC Pharma Николай Беспалов. Отдельные производители столкнулись с ограничениями поставок оборудования. «Но эта проблема была решена: переключились на других поставщиков из Азии, включая китайских. Часть оборудования начали проектировать самостоятельно», — пояснил эксперт.

• Импорт фармацевтической продукции после введения санкций остался на прежнем уровне — 4,6% от общего объема импорта в 2018 году. Такой же был и в 2012 году, оценили в Coface.

• Российские лекарства занимают всего 20% рынка и 35% от объема госзакупок. Экспорт практически отсутствует.

Стратегия «Фарма-2030» поставила задачу увеличить долю отечественных медикаментов с 20% до 65% от общего объема фармацевтического рынка и наладить экспорт, который в настоящий момент практически отсутствует.

Но несмотря на ослабление рубля и санкции, датская фармацевтическая компания Novo Nordisk — крупнейший производитель инсулина в мире — в 2015 году открыла завод в Калуге. Однако иностранные производители не спешат инвестировать в российский фармрынок: их беспокоит распространенность дженериков, слабая защита интеллектуальных прав, а также риск вмешательства властей в ценообразование, считает гендиректор Coface в России Василий Чекулаев.

Авторынок продолжил сокращаться

Влияние санкций на автопроизводителей было не таким колоссальным, как для финансовых рынков, но все же оно в большей степени негативное, рассказала РБК партнер компании Deloitte Татьяна Кофанова.

Продажи новых легковых и коммерческих автомобилей в 2015 году обрушились на 35,7% по сравнению с 2014-м до 1,6 млн машин. По прогнозу, продажи в 2019 году составят 1,7 млн машин, сообщала Ассоциация европейского бизнеса.

• Около 75% продаж автомобилей в России приходится на вторичный рынок, а география экспорта пока ограничивается странами Центральной Азии, замечают в Coface.

Доля импортных запчастей в автопроме составляет от 50 до 70%, и после девальвации рубля стоимость компонентов и, соответственно, цены на автомобили росли. Производственные мощности в российском автопроме загружены на 45%. Сократился объем инвестиций из-за персональных санкций, которые затронули руководителей и инвесторов, например владельца группы ГАЗ Олега Дерипаску. ГАЗ является лидером российского рынка коммерческих машин, на его долю в сентябре, по данным «Автостат», пришлось более 45% от общего месячного объема продаж. «Активно шло движение по сближению группы ГАЗ с Volkswagen. Они давние партнеры по многим проектам. И, конечно, санкции повлияли на скорость такого сближения и на глубину их сотрудничества», — отмечает Кофанова.

Пять лет продэмбарго

Наиболее эффективным ответом России на санкции стал запрет на импорт продуктов из ЕС и США — молока, сыра, овощей, фруктов, рыбы и мяса, считают эксперты. Продовольственное эмбарго затронуло около 10% всего объема потребляемых страной продуктов. В 2014 году 60% фруктов и 20% молочной продукции в российских магазинах были импортными, под запрет попала примерно половина поставок в каждой категории, оценили в Coface.

По ряду категорий Россия действительно добилась импортозамещения, показало ранее исследование KPMG по просьбе РБК:

• Россия производит 99% необходимого ей зерна, 93% мяса и мясных продуктов, 95% сахара, 84% молока, свидетельствуют данные Росстата и Минсельхоза на 2018 год.

Рентабельность 400 крупнейших предприятий АПК по чистой прибыли выросла незначительно. В 2014 году она составляла 12%, 2015 году — 18%, в 2018 — 13%, подсчитал Deloitte. Самым инвестиционно привлекательным бизнесом в условиях продэмбарго стало разведение винограда — доходность в этом секторе выросла с 7% до 27% с 2014 по 2018 год.

Однако зависимость России от иностранных поставщиков сохраняется — как от закупок оборудования, так и кормов, саженцев и семян:

• 50% добавленной стоимости в агропродовольственном секторе создается с помощью иностранного участия, констатировали эксперты Coface.

Несмотря на продэмбарго, за пять лет доля ввоза продуктов в общем объеме импорта уменьшилась незначительно:

• Импорт продуктов снизился с досанкционных 13% в 2012 году до 11,4% в 2018 году;

Это объясняется тем, что по ряду направлений Россия переориентировалась на других поставщиков, пояснил РБК управляющий партнер Agro&Food Communications Илья Березнюк. После продэмбарго в 2014 году резко снизился импорт морепродуктов. Ранее крупными поставщиками были, например, Канада, Исландия, Норвегия, теперь большую долю их поставок взяли на себя Индия, Индонезия, Вьетнам и другие.

«В силу климатических условий мы не можем заменить все импортные фрукты и овощи», — напоминает Березнюк. Зато продэмбарго обеспечило большой скачок овощеводства и производства российских сыров. «Импорт мяса сейчас действительно на минимуме, импорт в основном из СНГ и стран Южной Америки», — уточнил эксперт.

Другой результат продэмбарго — рост цен на продукты:

• Больше всего за пять лет с 2013 года в рознице подорожали сливочное масло (+79%), мороженая рыба (+68%), капуста (+62%), подсолнечное масло (+35%), макароны (+34%), пшеничная мука (+25%).

Несмотря на переключение на поставки из стран и даже нелегальный ввоз европейской продукции, нехватка импортных продуктов привела к росту цен, из-за которого покупатели переключились на более дешевые отечественные аналоги или вовсе отказались от некоторых позиций, отмечает Coface. Этот вывод подтверждают результаты исследования KPMG — самую большую цену за обеспечение импортозамещения заплатил потребитель.

Как резюмируют эксперты Coface, диверсификация экономики невозможна без достаточного количества базового сырья, современных средств производства и благоприятного делового климата. В России же наряду с ростом политических рисков и дефицитом рабочей силы негативный деловой климат отрицательно сказывается на объеме внутренних и иностранных инвестиций в экономику, которые могли бы ускорить процесс диверсификации и снизить зависимость страны от импорта, подвели итог внешнеэкономические специалисты международной компании.