В каких продуктах содержится торий
1 грамм на 28 000 литров бензина. Таково соотношения расхода топлива в автомобильных двигателях, если заменить привычное горючее торием.
Речь о 232-ом изотопе металла. У него самый длинный период полураспада. 8 граммов тория хватит, чтобы двигатель беспрерывно работал в течение 100 лет.
Запасов нового топлива в 3 раза больше, чем урана в земной коре. Специалисты Laser Power Systems уже приступили к разработке нового двигателя.
Компания американская. Работа двигателя будет напоминать цикл стандартной электростанции. Загвоздкой стала разработка подходящего лазера.
Его задача – нагревать воду, пар которой запускает мини-турбины. Пока ученые отрабатывают процесс, узнаем побольше о топливе 21-го века, а в перспективе и всего тысячелетия.
Что такое торий?
Металл торий относится к актиноидам. В это семейство входят радиоактивные элементы. Все они располагаются в 3-ей группе 7-го периода таблицы Менделеева.
Номера актиноидов – от 90-го до 103-го. Торий стоит первым. Его и открыли первым, одновременно с ураном.
В чистом виде героя статьи выделил в 1882-ом году Ларс Нильсон. Радиоактивность элемента обнаружили не сразу.
Поэтому, торий долго не вызывал интереса общественности. Распад тория доказан лишь в 1907-ом году.
С 1907-го года изотопы тория открывались один за другим. К 2017-му насчитывается 30 модификаций металла. 9 из них получены искуственно.
Наиболее устойчива 232-я. Полураспад тория в таком виде длится 1,4*1010 лет. Именно поэтому 232-ой изотоп повсеместно распространен, в земной коре занимает долю 8*10-4%.
Остальные изотопы хранятся несколько лет, а посему не представляют практического интереса и редко встречаются в природе. Правда 229-ый торий распадается за 7 340 лет. Но, этот изотоп «выведен» искусственно.
Полностью устойчивых изотопов у тория нет. В чистом виде элемент выглядит как серебристо-белый, пластичный металл.
Именно он делает столь мягким минерал торит. Камень легко режется ножом. Минерал изучал Йенс Берценлиус.
Шведский химик смог вычислить в составе камня неизвестный металл, но не смог выделить его, отдав лавры Нильсону.
Свойства тория
Торий – элемент, удельная радиоактивность которого равна 0,109 микрокюри на грамм. У 238-го урана, к примеру, показатель почти в 3 раза больше.
Соответственно, торий слаборадиоактивен. Несколько изотопов тория, кстати, являются следствием распада урана. Речь о 230-ом, 231-ом, 234-ом и 235-ом модификациях 90-го элемента.
Распад героя статьи сопровождается выделением радона. Этот газ, так же, именуют тороном. Однако, второе название не общеупотребительное.
Радон опасен при вдыхании. Однако, микродозы газа содержатся в минеральных водах и влияют на организм благостно.
Принципиален именно путь попадания торона в организм. Выпить можно, впитать кажей – да, но не вдыхать.
В плане кристаллической решетки радиоактивный торий предстает всего в двух ипостасях. До 1 400-от градусов строение металла гранецентрическое.
Оно основано на объемных кубах, состоящих из 14-ти атомов. Часть из них стоят в углах фигуры. Остальные атомы располагаются посередине каждого ребра.
При нагреве свыше 1 400-от градусов Цельсия кристаллическая решетка тория становится объемноцентрированной.
«Упаковка» таких кубов менее плотная. И без того мягковатый торий становится еще более рыхлым.
Торий – химический элемент, отнесенный к парамагнетикам. Соответственно, магнитная проницаемость металла минимальна, близка к единице.
Отличают вещества группы, так же, способность намагничиваться в направлении внешнего поля.
Мольная теплоемкость тория составляет 27,3 килоджоулей. Показатель указывает на тепловую вместимость одного моля вещества, отсюда и название.
Продолжать список сложно, поскольку основная масса свойств 90-го металла зависит от степени его загрязнения.
Так, предел прочности элемента варьируется от 150-ти до 290-та меганьютонов на квадратный метр.
Нестабильна и твердость тория. По Бриннелю металлу дают от 450-ти до 700-от килограмм-силы.
Стоя в начале своей группы, торий перенял часть свойств от предшествующих ей элементов. Так, для героя статьи характерна 4-я степень окисления.
Чтобы торий быстро окислился на воздухе, нужно довести температуру до 400-от градусов. Металл моментально покроется пленкой оксида.
Дуэт тория с кислородом, кстати, самый тугоплавкий из земных оксидов, размягчается лишь при 3 200-от градуса Цельсия.
При этом, соединение еще и химически устойчиво. Чистый же металл вступает в реакцию с фтором.
Любой радиоактивный изотоп тория взаимодействует с ним даже при комнатной температуре.
Остальные реакции с героем статьи проходят при повышенных температурах. При 200-от градусах идет реакция с водородом.
Образуются гидриды порошкообразной формы. Нитриды получаются, если торий нагреть в атмосфере азота.
Потребуется температура в 800-от градусов Цельсия. Но, для начала нужно добыть реактив. Узнаем, как это делают.
Добыча и месторождения тория
350 000 000 долларов. Примерно такую сумму ежегодно выделяют в Китае на развитие ториевой энергетики. В стране масса месторождений 232-го изотопа.
Это настораживает Россию, которая рискует потерять лидерство на топливном рынке, если основным энергоресурсом в мире станет 90-ый элемент.
Запасы в отечестве есть. Миллионы тонн металла, к примеру, расположились под Новокузнецком.
Однако, нужно отстоять приоритетное право на применение ториевых технологией, а за них в мире ведется борьба. Все понимают, за чем будущее.
Обычно, торий находят в виде черного, блестящего песка. Это минерал монацит. Пляжи из него часто входят в курортные зоны.
На побережье Азовского моря, к примеру, стоит задуматься не только о солнечной радиации, но и той, что исходит от земли. Жильный торий встречается только в ЮАР. Рудные залежи там зовутся Стинкасмкрааль.
Если добывать торий из руд, то проще получать элемент попутно с ураном. Осталось выяснить, где торий может пригодиться, не считая автомобильных двигателей будущего.
Применение тория
Поскольку ядро тория неустойчиво, естественно применение элемента в атомной энергетике. Для ее нужд закупают карбит , фторид и оксид тория.
Помните температуру, которую выдерживает окись 90-го металла? Только такое соединение и сдюжит в жидкосолевых реакторах.
Окись тория пригождается и в авиационной промышленности. Там 90-ый металл служит упрочнителем. Служба торию находится и в организме человека.
Ежедневно с пищей поступает около 3 миллиграммов радиоактивного элемента. Он участвует в регулировке процессов нервной системы, усваивается, в основном, печенью.
Закупают торий, так же, металлурги, но не для еды. Чистый металл используют в качестве лигатуры, то есть добавки, улучшающей качество сплавов, в частности, магниевых. С лигатурой они становятся жаропрочными и лучше сопротивляются разрыву.
Напоследок дополним информацию о новом автомобильном двигателе. Торий в нем – не ядерное топливо, а лишь сырье для него.
Сам по себе 90-ый элемент не способен давать энергию. Все меняют нейтронная среда и водный реактор.
С ними торий преобразуется в 233-ий уран. Вот он – эффективное топливо. Почем платят за сырье для него? Попробуем узнать.
Цена тория
Цена тория разнится на чистый металл и его соединения. Это общая фраза из интернета. Из частностей — лишь ценник за кило оксида тория примерно в 7 500 рублей.
На этом открытые запросы заканчиваются. Продавцы просят уточнять стоимость, поскольку реализуют радиоактивный элемент.
Предложений чистого тория в интернете нет, как нет и данных о цене за грамм металла. Меж тем, заинтересованным новым видом автомобильного топлива вопрос не дает покоя, как не дает покоя и то, не подскочат ли запросы за 90-ый элемент в случае его повсеместного использования.
Изначально, ради вытеснения с рынка бензиновых двигателей, торий сделают максимально выгодным. Но, что будет потом, когда возврат к былому будет уже маловероятен?
Вопросов много. Конкретики мало, впрочем, как и во всем новом, неизведанном, кажущемся на первых парах авантюрой.
Хотя, первые варианты ториевого двигателя уже готовы. Весят они около 200-от килограммов. Такой аппарат легко поместить под капот автомобиля средних размеров.
Освещал путь морякам, а в будущем поможет сделать самые точные часы во Вселенной.
Что происходит, когда в наши дни открывают новый химический элемент? Начнём с того, что новые элементы уже давно открывают не химики в лабораториях, а физики на различных ускорителях в центрах ядерных исследований.
Во-вторых, названия новым элементам теперь определяют международные комитеты в результате кропотливого анализа вклада разных научных коллективов или учреждений, приоритета исследовательских групп и множества других, несомненно, важных причин. Иногда кто-то пытается внести разнообразие и немного романтики в этот забюрократизированный процесс, например, предложив назвать новый элемент «Октарином» в честь цвета волшебства из книг одного известного писателя.
Но если вы посмотрите на список элементов, открытых за последние лет сто, то сможете самостоятельно оценить успешность подобных попыток. Что же, в девятнадцатом веке всё было немного по-другому, и учёный, открывший элемент, был волен назвать его по своему усмотрению, не сильно оглядываясь на мнение комитетов.
Вот, например, открыл шведский химик Якоб Берцелиус новый элемент в минерале с одного из островов Норвегии, да и назвал его в честь скандинавского же бога-громовержца Тора. Так элемент под номером девяносто получил короткое и красивое название – торий. О нём и поговорим.
Скандинавская мифология нашла отражение в самых разных местах: от Периодической таблицы до ювелирных украшений и голливудских блокбастеров. На фото: современное украшение в виде молота Тора. Фото: mararie/Flickr.com CC BY-SA 2.0
Если пофантазировать и попытаться сравнить бога Тора с химическим элементом торием, то можно найти довольно занятные связи одного с другим. Например, самый известный атрибут Тора – это его молот, с помощью которого бог боролся против своих врагов и вызывал разные сверхъестественные и не очень явления, среди которых были гром и молнии.
А что же торий, под силу ли ему гром, молнии или что-то подобное? В принципе, почему бы и нет! Возьмём, для начала, молнию – ведь это всего лишь яркая вспышка света, обусловленная электрическим разрядом. Элемент торий тоже может создавать яркий свет, правда, немного другой природы, и для этого ему нужен свой весьма необычный «молот» – ауэровский колпачок.
С помощью этого несложного изобретения торий ярко засиял в керосиновых и газовых лампах, начиная от уличных фонарей и заканчивая маяками. И даже сейчас, в эпоху светодиодных фонарей, подобные лампы с торием продолжают использовать энтузиасты. Давайте разберёмся, как работает этот колпачок.
Колпачок внутри газовой лампы. Фото: Leo Reynolds/Flickr.com CC BY-NC-SA 2.0
В то время, когда улицы городов ещё не знали электрического освещения, источником света были газовые и керосиновые фонари. Поначалу свет в них давало самое обычное пламя от сгорания газа или жидкого топлива. У таких фонарей был большой недостаток – свет от них был очень тусклый, поэтому многие изобретатели того времени думали
над проблемой, как заставить такие лампы светить ярче.
Вскоре выяснилось, что если в пламя поместить какой-нибудь предмет вроде сетки или тонкой нити, то нагревшись до высокой температуры, он начинал ярко светиться. Сначала калильные тела, именно так назывались эти предметы, делали из пропитанной солями кальция бумаги.Если такой бумаге сначала придать требуемую форму, а потом сжечь, то от неё останется пусть и чрезвычайно хрупкий, но всё же твёрдый скелет – это и будет самое настоящее калильное тело.
Довольно быстро от бумаги исследователи перешли к шёлковой ткани, а от солей кальция – к солям и окисям редкоземельных металлов. Вершиной эффективности вещества для газокалильных тел стал состав, изобретённый в конце 1880-х годов австрийским химиком Карлом Ауэром фон Вельсбахом: 99% оксида тория и 1% оксида церия. Такая газокалильная сетка получила название ауэровский колпачок – по форме он выглядит именно как колпачок, буквально «надеваемый» на пламя. В таком виде он использовался с начала двадцатого века и вплоть до наших дней – вы довольно легко можете найти туристические лампы с такими газокалильными сетками.
Совсем недавно керосинокалильные лампы использовались ещё на отдалённых маяках, где их яркий свет, простота конструкции и автономность всей системы была важнее, чем удобство от использования электрических ламп и дизельных генераторов. Правда, у колпачков с оксидом тория есть один маленький недостаток – они радиоактивны.
Для улучшения оптических свойств объективов некоторые производители добавляли в материал линз диоксид тория. Однако со временем за счёт радиоактивного распада тория стекла таких объективов приобретали жёлтый оттенок. Фото: RawheaD Rex/Flickr.com CC BY-NC-SA 2.0
Дело в том, что у тория нет стабильных изотопов, а это значит, что рано или поздно весь торий во Вселенной превратится в другие химические элементы. Но если это когда-нибудь и случится, то очень не скоро, даже по меркам Вселенной – период полураспада самого стабильного изотопа тория составляет четырнадцать миллиардов лет! Поэтому тот торий, который добавляют в ауэровские колпачки, тоже постепенно претерпевает радиоактивный распад.
Однако не следует сию минуту же предаваться радиофобии и на всякий случай обходить стороной каждую керосиновую лампу. Во-первых, торий – это слаборадиоактивный элемент, поэтому чтобы получить большую дозу, его должно быть много, намного больше, чем содержится в одном колпачке.
Во-вторых, альфа-частицы, которые он испускает, как обычно говорят, задерживаются листом бумаги, а уж стеклом керосиновой лампы тем более. Так что если не есть на спор такие колпачки, то они вполне безопасны. Но вот производство таких колпачков уже может представлять проблему и для персонала, и для окружающей территории. Поэтому постепенно торий заменяют на другие, более безопасные материалы, пусть и света они дают не так много.
Лампы без калильного тела дают очень тусклый свет. Фото: Rajeev/Flickr.com
CC BY 2.0
Коль скоро речь зашла о радиоактивности тория, то нельзя не рассказать об одном связанном с ним эффекте. Поскольку при радиоактивном распаде ядра тория, как впрочем, и других элементов, выделяется энергия, то часть из этой энергии переходит в тепло. Когда дело касается колпачка для керосиновой лампы, то количество такого тепла пренебрежимо мало. Но если взять объёмы побольше, например, весь торий, содержащийся в земных недрах, то такая ториевая «печка» может уже вполне неплохо греть.
Собственно, так появилась гипотеза того, что тепло радиоактивного происхождения согревает нашу планету изнутри, но как это можно проверить, если на потоке тепла из недр Земли не написано, в результате каких процессов он появился?
Тут на помощь приходят нейтринные детекторы – сложные устройства, размещаемые в глубоких шахтах, под толщей воды или во льдах Антарктиды. Например, детектор коллаборации Borexino, находящийся в горном массиве в центре Италии, помог зафиксировать нейтрино, исходящие именно из внутренних частей нашей планеты, – так называемые геонейтрино.
Почему нейтрино? Эти частицы рождаются при некоторых видах распада ядер и обладают уникальной способностью – они практически не задерживаются веществом, поэтому нейтрино может с лёгкостью пролететь сквозь Землю. Именно поэтому регистрация нейтрино – это очень сложный, хотя и не невозможный процесс.
Удалось даже различить геонейтрино, образовавшиеся в трёх разных процессах: распаде урана, тория и калия, и таким образом подтвердить гипотезу о ядерной печке, согревающей Землю.
На фото ГеоТЭС Несьяведлир, Исландия. Фото: Scott Ableman/Flickr.com
CC BY-NC-ND 2.0
Ещё один из «волшебных» предметов, которые есть у тория, но нет у Тора – это ядерные часы. Вы наверняка слышали о том, что атомные часы – это самые точные в мире часы. По ним сверяют время спутники GPS, потому что точное время критически важно для определения точности вашего местоположения на планете.
Но вернёмся к атомным часам. Принцип их работы основан на том, что атом (для часов обычно используют цезий) химического элемента может поглощать излучение строго определённой частоты, которая слабо зависит от окружающих условий: температуры, электромагнитных полей, механического воздействия и так далее. Поэтому частота, на которой «резонирует» атом, может быть своего рода эталоном, как в своё время был эталонный метр из палаты мер и весов.
Если мы возьмём неидеальный генератор, у которого частота может немного плавать со временем, и будем постоянно сравнивать его частоту с частотой, на которой резонирует атом, то сможем вовремя заметить, когда частота уплыла, и подстроить генератор.
Дальше нам остаётся только считать количество волн и отсчитывать по ним секунды – например, прошло 9 192 631 770 циклов, значит прошла одна секунда по цезиевым часам. Погрешность таких часов фантастическая – всего лишь секунда на 100 миллионов лет. Но даже атомные часы не предел совершенства!
Первые цезиевые атомные часы, сконструированные Луи Эссеном и Джеком Перри в 1955 году в Национальной физической лаборатории Великобритании. Фото: Richard Ash /Wikimedia Commons CC BY-SA 2.0
Ядра атомов – ещё более стабильные объекты, чем сами атомы, поэтому если научиться сверять частоту по переходам между разными состояниями ядра, то можно сделать ещё более точные часы. В качестве такого эталона был предложен
как раз торий, правда, не совсем обычный.
Во-первых, это должен быть изотоп тория с массой 229, который образуется при распаде урана, а во-вторых, и это представляет ещё одну сложность, его ядро должно быть в метастабильном состоянии. Для понимания сложности изучения всех этих процессов приведём простую цифру – только на поиски метастабильного ядерного изомера тория у исследователей ушло 40 лет!
А сколько ещё времени потребуется на создание ядерных часов, можно только догадываться. Впрочем, где и для чего будет использоваться торий в будущем – не меньшая загадка.
Установка, на которой были впервые обнаружен изомер тория-229 Фото: Lars v.d. Wense, LMU Munich
#торий
#Менделеев
#химия
#периодическаясистема
#элементы
Автор: Максим Абаев
В мире людей, далеких от атомной энергетики существует почти конспирологическая идея о том, что ТОРИЙ — это то, что злобные атомные буратины скрывают от пушистых потребителей электричества. Дешевый, безопасный и не оставляющий радиоактивных отходов — он мог бы привести атомную энергетику на вершины могущества, но по каким-то причинам не привел.
Загрузка ториевой ТВС в норвежский исследовательский реактор Halden.
Сегодняшний парк промышленных ядерных реакторов, целиком и полностью использует урановое топливо, а конкретно изотоп U235. Произошло это по простой причине — это единственный природный изотоп, который способен поддерживать цепную реакцию распада. Остальные природные тяжелые элементы, например U238 и Th232 (тот самый торий) цепную ядерную реакцию не поддерживают. Есть еще несколько искусственно получаемых которые способны работать в реакторе — например всем известный Pu239 или U233 — получаемые путем трансмутации тех самых U238, Th232.
Тяжеловодные реакторы — один из трех главных дизайнов (наряду с газоохлаждаемыми и жидкосолевыми), в которых может быть применен ториевый цикл.
Таким образом, первый момент, почему мы не видим сотни реакторов на тории, весело снабжающих мир электричеством — торий не является ядерным топливом. Он имеет смысл только в составе замкнутого ядерного топливного цикла(ЗЯТЦ), который полноценно так нигде и не был воплощен. Так же как и ЗЯТЦ на уране, торию будут нужны быстрые реакторы с коэффициентом воспроизводства больше 1, радиохимические перерабатывающие заводы и прочие фишки ЗЯТЦ.
Фактически Th232 — это конкурент U238 — вещество, которое можно превратить в ядерное топливо. Если говорить в общем у каждого из кандидатов в ядерное топливо есть свои плюсы и минусы:
- 1. В земной коре тория в несколько раз больше, чем урана. Это плюс торию.
- 2. У тория нет проблем с минорными актиноидами, топливо на основе ториевого цикла становится не радиоактивным уже через несколько сот лет против сотен тысяч у уранового цикла. Это его главный плюс, об этом ниже.
- 3. Однако торий надо добыть, в то время как 3,5 млн тонн урана уже лежат на складах
- 4. При трансмутации Th232->U233 образуется промежуточный Pa233, который довольно долго распадается и является нейтронным ядом. Это огромный минус, о нем мы поговорим ниже.
- 5. Побочный изотоп U232, который будет нарабатываться в топливе с торием дает при распаде цепочку жестких гамма-излучателей, которые резко осложняют переработку ОЯТ.
Понятно, что с таким гандикапом (пункт 3) и отсутствием ЗЯТЦ у тория не очень-то много шансов на реализацию, как минимум на сегодня. Да и в остальном у тория нет каких-то недостатков или преимуществ. Часто ему приписывают, например, что он не имеет проблем распространения ядерно-оружейных технологий. Это не так. Да, тут нет плутония, но есть U233, из которого отлично получаются ядерные бомбы.
Превращение материалов в топливе современного реактора: 3,5% U235 распадается в продукты деления, паралельно из U238 нарабатывается 3% Pu, 2% из которых тоже распадается, давая тепло и нейтроны.
Теперь давайте поговорим о пунктах 2 и 4 поподробнее, т.к. они являются определяющими для будущего тория.
Итак, что за проблема минорных актиноидов? При работе ядерного реактора на обычном, человеческом топливе из 3-5% U235 и 95-97% U238 при поглощении нейтронами образуются разнообразные неприятные вещества — минорные актиноиды. К ним относят нептуний Np-237, изотопы америция Am-241, -243, кюрия Cm-242, -244, -245. Все они радиоактивны, и довольно неприятно — мощные гамма излучатели. Однако в свежем ОЯТ их будет совсем немного — несколько килограмм на тонну, против десятков килограмм продуктов деления (типа знаменитого Cs-137), которые еще более активны. В чем же проблема?
Превращения изотопов в урановом топливе в реакторе.
Проблема в периоде полураспада. Самый длинный период полураспада продуктов деления как раз у Cs-137 — и он составляет ~30 лет. За 300 лет его активность уменьшится в 1000 раз, а за 900 — в миллиард. Это значит, что за исторически обозримое время можно перестать беспокоиться о коррозии ОЯТ и охранять его от нехороших любителей радиоактивности.
Оценки для ядерной энергетики: мощности в ГВт Pel, исторической выработки энергии в ГВт*годах Qel, массы ОЯТ в тоннах, массы плутония в этом ОЯТ MPu в тонных, и остальных изотопах в килограммах
А вот для минорных актиноидов периоды полураспада составляют тысячи лет. Это значит, что сроки хранения удлиняются с сотен лет до десятков тысяч. Такое время уже довольно сложно представить, зато можно представить, что при интенсивной работе атомной энергетики через несколько тысяч лет ОЯТом будет заставлена довольно большая территория, а самой популярной профессией будет “охранник хранилища ОЯТ”.
А шведы уже захоранивают ядерное топливо навсегда по такой схеме в хранилище Forsmark.
Ситуация меняется, если вместо цикла с однократным использованием топлива (который существует сейчас) мы переходим к замкнутому циклу — нарабатывая из U238 или Th232 ядерное топливо и сжигая его в реакторе. С одной стороны объем ОЯТ по понятным причинам резко уменьшается, а вот с другой — количество минорных актиноидов будет расти и расти. Проблема уничтожения (путем трансмутации и расщепления) минорных актиноидов в ядерных реакторов с 70х является одной из существенных на пути к разворачиванию ЗЯТЦ.
И вот тут Th232 на коне. В его ЯТЦ не будут образовываться МА, а значит нет и проблем с хранением ОЯТ “вечно”, и проблем с обращением с этими очень сложными и неприятными субстанциями в ходе переработки уранового ОЯТ. Таким образом торий получает важное преимущество — ЗЯТЦ на нем чем-то может быть проще.
Жидкосолевой реактор — вечный спутник идеи ториевой энергетики.
И тут же компенсирует его своими неприятными ядерно-физическими особенностями. Наработка ядерного топлива из U238->Pu239 и Th232->U233 происходит через генерацию промежуточных изотопов Np239 и Pa233 соответственно. Оба они являются “нейтронными ядами”, т. е. паразитно поглощают нейтроны, только вот период полураспада Протоактиния в 10 раз больше, т.е. содержание в топливе его в 1000 (2^10) раз больше. Это вызывает заметные проблемы при попытке сделать “классический” быстрый реактор на U233 и Th232. Из этой проблемы под руку с ториевым циклом ходит идея жидкосолевого реактора — емкости с расплавом “ядерной” соли FLiBe= LiF + BeF2 и добавленными туда фторидами Th232 и U233.
FLiBe с примесью фторида U233 в твердом и жидком виде имеет правильный для ядерного реактора цвет.
Такой реактор управляется с помощью контроля утечки нейтронов из активной зоны, и фактически не имеет никаких исполнительных механизмов внутри АЗ, а главное — постоянно очищается радиохимическим способом от Pa233 и продуктов распада U233. Идея ЖСР — святой грааль ядерной инженерии, но одновременно кошмар материаловедов — в этом расплаве быстро образуется вся таблица менделеева в буквальном смысле, и сделать материал, который будет удерживать такую смесь без коррозии в условиях высокой температуры и радиации пока не получается.
Разрез индийского AHWR — единственного в мире промышленного реактора, планируемого к работе на Th/U233 и Th/Pu239 MOX.
Таким образом можно резюмировать: пока у атомной индустрии нет ни особых потребностей, ни возможностей по строительству ториевой энергетики. Экономически это выглядит так — торий не интересен, пока стоимость килограмма урана не превысит 300$, как это сформулировано в выводах отчета МАГАТЭ по ториевому циклу. Даже индусы, в условиях ограничения поставок урана (и отсутствия его ресурсов внутри страны) сделавшие в 80х ставку на ториевый ЗЯТЦ сегодня постепенно сворачивают усилия по его запуску. Ну а у нашей страны есть только интересно наследие из эпохи, когда плюсы и минусы тория были непонятны — склады с 80 тысячами тонн монацитового песка (ториевой руды) в Красноуфимске, но нет больших экономически оправданных месторождений тория и планов по его освоению для ядерной энергетики.