Какими свойствами обладает эквивалентная форма стоимости
Относительная форма стоимости означает, что стоимость данного товара выражается в другом товаре, т.е. относительно другого товара, а именно товара-эквивалента, который выступает зеркалом стоимости первого товара. Последний как бы удостоверяет перед обществом (в лице кузнеца и крестьянина) наличие в нем стоимости. Находящийся в относительной форме товар (плуг) не может выразить свою стоимость в себе самом. Он (через кузнеца) должен найти для этого естественную наружность другого товара, найти собственника этого другого товара, который хотел бы обменять на него плуг. В нашем примере это зерно. Два товара в меновом равенстве как бы невидимыми щупальцами обнаруживают, узнают друг в друге одинаковую, родственную душу, стоимость, после чего стоящие за их спиной производители могут ударить по рукам, сказав друг другу: Беру!
Эквивалентная форма стоимости есть форма непосредственной обмениваемости. Ее назначение — осуществить акт обмена между двумя товаропроизводителями, сменить собственников двух товаров. Это не значит, что товар-эквивалент не имеет потребительной стоимости. У него есть все свойства товара, но па первый план выступает главное его свойство в акте обмена — быть зеркалом, мерилом стоимости, представлять в этом социальном действии стоимость. Если провести аналогию с весами, на которых мы взвешиваем, например, гвозди, то назначение гири (в 2 кг) здесь быть не представителем металла, железа, какой-либо потребительной стоимости, а веса. Нас совершенно не интересует химическая формула металла в гире, а лишь ее соответствие эталону. Таким эталоном в обмене является стоимость, и ее представляет эквивалент.
Свойства каждого товара (потребительная стоимость и стоимость) в этой первой в истории развития обмена форме разделились (распределили свои роли) между двумя различными товарами так, что потребительная стоимость выступает в полном объеме в первом товаре, а стоимость — во втором. Обмен товарами (1 плуг = 200 кг зерна) позволяет крестьянину использовать потребительную стоимость плуга по назначению.
Почему только крестьянин, ведь и кузнец отдал свой плуг за 200 кг зерна, видимо потому, что ему нужно было зерно.
В этой единичной форме стоимости для кузнеца как продавца, покупателем является крестьянин (как для продавца крестьянина покупателем является кузнец). Поэтому наш акт обмена — можно записать и так: 200 кг зерна = 1 плугу.
В этом случае 200 кг зерна находятся в относительной форме стоимости, а 1 плуг — в эквивалентной. Находится ли товар в относительной или эквивалентной форме стоимости зависит всецело от его места в данном выражении стоимости.
Относительная форма стоимости и эквивалентная форма — это соотносительные, взаимно друг друга обусловливающие, нераздельные моменты, но в то же время друг друга исключающие или противоположные крайности, т.е. полюсы одного и того же выражения стоимости; они всегда распределяются между различными товарами, которые выражением стоимости ставятся в отношение друг к другу. Я не могу, например, выразить стоимость холста в холсте. 20 аршин холста = 20 аршинам холста не есть выражение стоимости. Это уравнение скорее говорит наоборот: 20 аршин холста есть не что иное, как 20 аршин холста, т.е. определенное количество предмета потребления — холста. Следовательно, стоимость холста может быть выражена лишь относительно, т.е. в другом товаре. Относительная форма стоимости холста предполагает поэтому, что какой-нибудь иной товар противостоит ему в эквивалентной форме. С другой стороны, этот иной товар, фигурирующий в качестве эквивалента, не может в то же время находиться в относительной форме стоимости. Не он выражает свою стоимость. Он доставляет лишь материал для выражения стоимости другого товара.
Правда, выражение 20 аршин холста = 1 сюртуку, или 20 аршин холста стоят 1 сюртука, включает в себя и обратное отношение: 1 сюртук = 20 аршинам холста, или 1 сюртук стоит 20 аршин холста. Но мне приходится, таким образом, перевернуть уравнение для того, чтобы дать относительное выражение стоимости сюртука, и, раз я это делаю, холст вместо сюртука становится эквивалентом. Следовательно, один и тот же товар в одном и том же выражении стоимости не может принимать одновременно обе формы. Более того: последнее полярно исключают друг друга.
Находится ли данный товар в относительной форме стоимости или в противоположной ей эквивалентной форме — это зависит исключительно от его места в данном выражении стоимости, т.е. от того, является ли он товаром, стоимость которого выражается, или же товаром, в котором выражается стоимость.
Мы видели, что когда какой‑либо товар А (холст) выражает свою стоимость в потребительной стоимости отличного от него товара B (сюртуке), он в то же время придает этому последнему своеобразную форму стоимости, форму эквивалента. Товар холст обнаруживает свое собственное стоимостное бытие том, что сюртук, не принимая никакой формы стоимости, отличной от его телесной формы, приравнивается к холсту. Таким образом, холст фактически выражает свое стоимостное бытие тем, что сюртук может непосредственно обмениваться на него. Эквивалентная форма какого‑либо товара есть поэтому форма его непосредственной обмениваемости на другой товар.
Если данный вид товара, например сюртуки, служит другому виду товара, например холсту, в качестве эквивалента, если, таким образом, сюртуки приобретают характерное свойство – находиться в форме, непосредственно обмениваемой на холст, то этим отнюдь еще не указывается та пропорция, в которой сюртуки и холст могут обмениваться друг на друга. Она зависит, поскольку дана величина стоимости холста, от величины стоимости сюртуков. Является ли сюртук эквивалентом, а холст относительной стоимостью, или, наоборот, холст эквивалентом, а сюртук относительной стоимостью, величина стоимости сюртука в любом случае определяется рабочим временем, необходимым для его производства, следовательно – независимо от формы его стоимости. Но раз товар вида сюртук занимает место эквивалента в выражении стоимости, величина его стоимости, как таковая, не получает никакого выражения. Более того: она фигурирует в стоимостном уравнении только как определенное количество данной вещи.
Например: 40 аршин холста «стоят» – чего? Двух сюртуков. Так как товар вида сюртук играет здесь роль эквивалента и потребительная стоимость сюртук противостоит холсту как стоимостной плоти, то достаточно определенного количества сюртуков, чтобы выразить определенную величину стоимости холста. Два сюртука могут поэтому выразить величину стоимости 40 аршин холста, но они никогда не могут выразить величину своей собственной стоимости, величину стоимости сюртуков. Поверхностное понимание этого факта, – что в стоимостном уравнении эквивалент имеет всегда только форму простого количества известной вещи, известной потребительной стоимости, – ввело в заблуждение Бейли и заставило его, как и многих из его предшественников и последователей, видеть в выражении стоимости только количественное отношение.
В действительности эквивалентная форма товара не содержит никакого количественного определения стоимости.
Первая особенность, бросающаяся в глаза при рассмотрении эквивалентной формы, состоит в том, что потребительная стоимость становится формой проявления своей противоположности, стоимости.
Натуральная форма товара становится формой стоимости. Но nоtа bеnе [заметьте хорошенько]: для товара В (сюртука, или пшеницы, или железа и т. д.) это quid pro quo [появление одного вместо другого] осуществляется лишь в пределах стоимостного отношения, в которое вступает с ним любой иной товар А (холст и т. д.), – лишь в рамках этого отношения. Так как никакой товар не может относиться к самому себе как эквиваленту и, следовательно, не может сделать свою естественную наружность выражением своей собственной стоимости, то он должен относиться к другому товару как эквиваленту, или естественную наружность другого товара сделать своей собственной формой стоимости.
Для большей наглядности иллюстрируем это на примере тех мер, которыми измеряются товарные тела как таковые, т. е. как потребительные стоимости. Голова сахара как физическое тело имеет определенную тяжесть, вес, но ни одна голова сахара не дает возможности непосредственно увидеть или почувствовать ее вес. Мы берем поэтому несколько кусков железа, вес которых заранее определен. Телесная форма железа, рассматриваемая сама по себе, столь же мало является формой проявления тяжести, как и телесная форма головы сахара. Тем не менее, чтобы выразить голову сахара как тяжесть, мы приводим ее в весовое отношение к железу. В этом соотношении железо фигурирует как тело, которое не представляет ничего, кроме тяжести. Количества железа служат поэтому мерой веса сахара и по отношению к физическому телу сахара представляют лишь воплощение тяжести, или форму проявления тяжести. Эту роль железо играет только в пределах того отношения, в которое к нему вступает сахар или какое‑либо другое тело, когда отыскивается вес последнего. Если бы оба тела не обладали тяжестью, они не могли бы вступить в это отношение, и одно из них не могло бы стать выражением тяжести другого. Бросив их на чаши весов, мы убедимся, что как тяжесть оба они действительно тождественны и потому, взятые в определенной пропорции, имеют один и тот же вес. Как тело железа в качестве меры веса представляет по отношению к голове сахара лишь тяжесть, так в нашем выражении стоимости тело сюртука представляет по отношению к холсту лишь стоимость.
Однако здесь и прекращается аналогия. В выражении веса сахарной головы железо представляет естественное свойство, общее обоим телам, а именно тяжесть, в то время как сюртук в выражении стоимости холста представляет неприродное свойство обеих вещей: их стоимость, нечто чисто общественное.
Так как относительная форма стоимости товара, например, холста, выражает его стоимостное бытие как нечто совершенно отличное от его тела и свойств последнего, например как нечто «сюртукоподобное», то уже само это выражение указывает на то что за ним скрывается некоторое общественное отношение. Как раз противоположный характер носит эквивалентная форма. Ведь она состоит именно в том, что данное тело товара, скажем сюртук, данная вещь как таковая, выражает стоимость, следовательно по самой природе своей обладает формой стоимости. Правда, это справедливо лишь в пределах того стоимостного отношения, в котором товар холст относится к товару сюртук как к эквиваленту[31]. Но так как свойства данной вещи не возникают из ее отношения к другим вещам, а лишь обнаруживаются в таком отношении, то кажется, будто сюртук своей эквивалентной формой, своим свойством непосредственной обмениваемости обладает от природы, совершенно так же как тяжестью пли свойством удерживать тепло. Отсюда загадочность эквивалентной формы, поражающая буржуазно‑грубый взгляд экономиста лишь тогда, когда эта форма предстает перед ним в готовом виде – как деньги. Тогда экономист пытается разделаться с мистическим характером золота и серебра, подсовывая на их место менее ослепительные товары и все с новым и новым удовольствием перечисляя список той товарной черни, которая в свое время играла роль товарного эквивалента. Он и не подозревает, что уже самое простое выражение стоимости: 20 аршин холста = 1 сюртуку, дает разгадку эквивалентной формы.
Тело товара, служащего эквивалентом, всегда выступает как воплощение абстрактно человеческого труда и всегда в то же время есть продукт определенного полезного, конкретного труда. Таким образом, этот конкретный труд становится выражением абстрактно человеческого труда. Если, например, сюртук служит не более как вещью, в которой осуществлен абстрактно человеческий труд, то и портняжный труд, который фактически в нем осуществлен, служит не более как формой осуществления абстрактно человеческого труда. В выражении стоимости холста полезность портняжного труда сказывается не в том, что он изготовляет платье, следовательно, – и людей[32], а в том, что он производит вещь, в которой мы сразу видим стоимость, т. е. сгусток труда, который ничем не отличается от труда, овеществленного в стоимости холста. Для того чтобы изготовить такое зеркало стоимости, само портняжество не должно отражать в себе ничего другого, кроме своего абстрактного свойства быть человеческим трудом вообще.
В форме портняжества, как и в форме ткачества, затрачивается человеческая рабочая сила. Следовательно, обе эти деятельности обладают общим характером человеческого труда и в некоторых определенных случаях, например, в производстве стоимости, должны рассматриваться только с этой точки зрения. В этом нет ничего мистического. Но в выражении стоимости товара дело принимает иной вид. Например, чтобы выразить, что ткачество не в своей конкретной форме создает стоимость холста, а в своем всеобщем качестве человеческого труда, – ткачеству противопоставляется портняжество, конкретный труд, создающий эквивалент холста, как наглядная форма осуществления абстрактно человеческого труда.
Итак, вторая особенность эквивалентной формы состоит в том, что конкретный труд становится здесь формой проявления своей противоположности, абстрактно человеческого труда.
Но так как этот конкретный труд, портняжество, выступает здесь как простое выражение лишенного различий человеческого труда, то он обладает формой равенства с другим трудом, с трудом, содержащимся в холсте; поэтому, несмотря на то, что он, подобно всякому другому производящему товары труду, является трудом частным, он все же есть труд в непосредственно общественной форме. Именно поэтому он выражается в продукте, способном непосредственно обмениваться на другой товар. Третья особенность эквивалентной формы состоит, таким образом, в том, что частный труд становится формой своей противоположности, т. е. трудом в непосредственно общественной форме.
Обе последние особенности эквивалентной формы станут для нас еще более понятными, если мы обратимся к великому исследователю, впервые анализировавшему форму стоимости наряду со столь многими формами мышления, общественными формами и естественными формами. Я имею в виду Аристотеля.
Прежде всего Аристотель совершенно ясно указывает, что денежная форма товара есть лишь дальнейшее развитие простой формы стоимости, т. е. выражения стоимости одного товара в каком‑либо другом товаре; в самом деле, он говорит:
«5 лож = 1 дому»
«не отличается» от:
«5 лож = такому– то количеству денег»
(«κλϊναι πέντε άντι … όσου αί πέντε κλϊναι»).
Он понимает, далее, что стоимостное отношение, в котором заключается это выражение стоимости, свидетельствует, в свою очередь, о качественном отождествлении дома и ложа и что эти чувственно различные вещи без такого тождества их сущностей не могли бы относиться друг к другу как соизмеримые величины. “Обмен, – говорит он, – не может иметь места без равенства, а равенство без соизмеримости” (“οϋτ΄ίβότης μή οϋβης βυμμετρίας”). Но здесь он останавливается в затруднении и прекращает дальнейший анализ формы стоимости. “Однако в действительности невозможно (“τή μέν ούν άληυεία άδύνατον), чтобы столь разнородные вещи были соизмеримы, т. е. качественно равны. Такое приравнивание может быть лишь чем‑то чуждым истинной природе вещей, следовательно лишь “искусственным приемом для удовлетворения практической потребности” 29.
Итак, Аристотель сам показывает нам, что именно сделало невозможным его дальнейший анализ: это – отсутствие понятия стоимости. В чем заключается то одинаковое, т. е. та общая субстанция, которую представляет дом для лож в выражении стоимости лож? Ничего подобного “в действительности не может существовать”, – говорит Аристотель. Почему? Дом противостоит ложу как что‑то равное, поскольку он представляет то, что действительно одинаково в них обоих – и в ложе и в доме. А это – человеческий труд.
Но того факта, что в форме товарных стоимостей все виды труда выражаются как одинаковый и, следовательно, равнозначный человеческий труд, – этого факта Аристотель не мог вычитать из самой формы стоимости, так как греческое общество покоилось на рабском труде и потому имело своим естественным базисом неравенство людей и их рабочих сил. Равенство и равнозначность всех видов труда, поскольку они являются человеческим трудом вообще, – эта тайна выражения стоимости может быть расшифрована лишь тогда, когда идея человеческого равенства уже приобрела прочность народного предрассудка. А это возможно лишь в таком обществе, где товарная форма есть всеобщая форма продукта труда и, стало быть, отношение людей друг к другу как товаровладельцев является господствующим общественным отношением. Гений Аристотеля обнаруживается именно в том, что в выражении стоимости товаров он открывает отношение равенства. Лишь исторические границы общества, в котором он жил, помешали ему раскрыть, в чем же состоит “в действительности” это отношение равенства.
Тайна
всякой формы стоимости заключена в этой
простой форме стоимости. Ее анализ и
представляет поэтому главную трудность.
Два
разнородных товара А и В, в нашем примере
холст и сюртук, играют здесь, очевидно,
две различные роли. Холст выражает свою
стоимость в сюртуке, сюртук служит
материалом для этого выражения стоимости.
Первый товар играет активную, второй
пассивную роль. Стоимость первого товара
представлена как относительная стоимость,
или он находится в относительной форме
стоимости. Второй товар функционирует
как эквивалент, или находится в
эквивалентной форме.
Относительная
форма стоимости и эквивалентная форма
— это соотносительные, взаимно друг
друга обусловливающие, нераздельные
моменты, но в то же время друг друга
исключающие или противоположные
крайности, т. е. полюсы одного и того же
выражения стоимости; они всегда
распределяются между различными
товарами, которые выражением стоимости
ставятся в отношение друг к другу. Я не
могу, например, выразить стоимость
холста в холсте. 20 аршин холста = 20
аршинам холста не есть выражение
стоимости. Это уравнение скорее говорит
наоборот: 20 аршин холста есть не что
иное, как 20 аршин холста, т. е.
определенное количество предмета
потребления — холста. Следовательно,
стоимость холста может быть выражена
лишь относительно, т.е. в другом товаре.
Относительная форма стоимости холста
предполагает поэтому, что какой-нибудь
иной товар противостоит ему в эквивалентной
форме. С другой стороны, этот иной товар,
фигурирующий в качестве эквивалента,
не может в то же время находиться в
относительной форме стоимости. Не он
выражает свою стоимость. Он доставляет
лишь материал для выражения стоимости
другого товара.
Правда,
выражение 20 аршин холста = 1 сюртуку, или
20 аршин холста стоят 1 сюртука, включает
в себя и обратное отношение: 1 сюртук
= 20 аршинам холста, или 1 сюртук стоит 20
аршин холста. Но мне приходится, таким
образом, перевернуть уравнение для
того, чтобы дать относительное выражение
стоимости сюртука, и, раз я это делаю,
холст вместо сюртука становится
эквивалентом. Следовательно, один и тот
же товар в одном и том же выражении
стоимости не может принимать одновременно
обе формы. Более того: последние полярно
исключают друг друга.
Находится
ли данный товар в относительной форме
стоимости или в противоположной ей
эквивалентной форме — это зависит
исключительно от его места в данном
выражении стоимости, т.е. от того,
является ли он товаром, стоимость
которого выражается, или же товаром, в
котором выражается стоимость.
2) Относительная форма стоимости а) Содержание относительной формы стоимости
Чтобы
выяснить, каким образом простое выражение
стоимости одного товара содержится
в стоимостном отношении двух товаров,
необходимо прежде всего рассмотреть
это последнее независимо от его
количественной стороны. Обыкновенно
же поступают как раз наоборот и видят
в стоимостном отношении только пропорцию,
в которой приравниваются друг другу
определенные количества двух различных
сортов товара. При этом забывают, что
различные вещи становятся количественно
сравнимыми лишь после того, как они
сведены к одному и тому же единству.
Только как выражения одного и того же
единства они являются одноименными, а
следовательно, соизмеримыми величинами
(17).
Равняются
ли 20 аршин холста одному сюртуку, или
они = 20, или — х сюртукам, другими словами
— стоит ли данное количество холста
многих или немногих сюртуков, во всяком
случае самое существование такой
пропорции предполагает всегда, что
холст и сюртуки как величины стоимости
суть выражения одного и того же
единства, суть вещи, имеющие одну и ту
же природу. Холст = сюртуку — это основа
уравнения.
Но
эти два качественно уравненных друг с
другом товара играют не одинаковую
роль. Только стоимость холста находит
себе выражение. И притом каким образом?
Путем его отношения к сюртуку как
его «эквиваленту», как к чему-то, на что
холст может быть обменен. В этом отношении
сюртук служит формой существования
стоимости, воплощением стоимости
[Wertding],
потому что только как стоимость он
тождествен с холстом. С другой стороны,
здесь обнаруживается или получает
самостоятельное выражение стоимостное
бытие самого холста, потому что лишь
как стоимость холст может относиться
к сюртуку как к чему-то равноценному
или способному обмениваться на него.
Так, например, масляная кислота и
пропиловый эфир муравьиной кислоты
— различные вещества. Однако оба они
состоят из одних и тех же химических
субстанций — углерода (С), водорода
(Н) и кислорода (О), и притом в одном и том
же процентном отношении, а именно:
С4Н8О2.
Если бы мы приравняли масляную кислоту
к муравьино-пропиловому эфиру, то это
значило бы в данном уравнении, во-первых,
что муравьино-пропиловый эфир есть лишь
форма существования С4Н8О2
и, во-вторых, что масляная кислота также
состоит из С4Н8О2.
Посредством приравнения муравьино-пропилового
эфира к масляной кислоте была бы
выражена, таким образом, их химическая
субстанция в отличие от их физической
формы.
Когда
мы говорим: как стоимости, товары суть
простые сгустки человеческого труда,
то наш анализ сводит товары к абстрактной
стоимости, но не дает им формы стоимости,
отличной от их натуральной формы. Не то
в стоимостном отношении одного товара
к другому. Стоимостный характер
товара обнаруживается здесь в его
собственном отношении к другому товару.
Когда,
например, сюртук, как стоимость [Wertdingl,
приравнивается холсту, заключающийся
в первом труд приравнивается труду,
заключающемуся во втором. Конечно,
портняжный труд, создающий сюртук, есть
конкретный труд иного рода, чем труд
ткача, который делает холст. Но приравнение
к ткачеству фактически сводит
портняжество к тому, что действительно
одинаково в обоих видах труда, к общему
им характеру человеческого труда. Этим
окольным путем утверждается далее, что
и ткачество, поскольку оно ткет стоимость,
не отличается от портняжества,
следовательно есть абстрактно
человеческий труд. Только выражение
эквивалентности разнородных товаров
обнаруживает специфический характер
труда, образующего стоимость, так как
разнородные виды труда, содержащиеся
в разнородных товарах, оно действительно
сводит к тому, что в них есть общего,
— к человеческому труду вообще (17а).
Недостаточно,
однако, выразить специфический характер
того труда, из которого состоит стоимость
холста. Человеческая рабочая сила в
текучем состоянии, или человеческий
труд, образует стоимость, но сам труд
не есть стоимость. Стоимостью oн
становится в застывшем состоянии, в
предметной форме. Для того чтобы стоимость
холста была выражена как сгусток
человеческого труда, она должна быть
выражена как особая «предметность»,
которая вещно отлична от самого холста
и в то же время обща ему и другому товару.
Эта задача уже решена.
В
стоимостном отношении холста к сюртуку
сюртук фигурирует как нечто качественно
одинаковое с холстом, как вещь того же
самого рода, потому что он есть стоимость.
Он играет здесь роль вещи, в которой
проявляется стоимость или которая в
своей осязательной натуральной форме
представляет стоимость. Конечно,
сюртук — тело товара сюртук — есть
только потребительная стоимость. Сюртук
столь же мало выражает собой стоимость,
как и первый попавшийся кусок холста.
Но это доказывает лишь, что в пределах
своего стоимостного отношения к холсту
сюртук значит больше, чем вне его, —
подобно тому как многие люди в сюртуке
с золотым шитьем значат больше, чем без
него.
В
производстве сюртука в форме портняжного
труда действительно затрачена
человеческая рабочая сила. Следовательно,
в нем накоплен человеческий труд. С этой
стороны сюртук является «носителем
стоимости», хотя это его свойство и не
просвечивает сквозь его ткань, как бы
тонка она ни была. И в своем стоимостном
отношении к холсту он выступает лишь
этой своей стороной, т. е. как воплощенная
стоимость, как стоимостная плоть.
Несмотря на то, что сюртук выступает
застегнутым на все пуговицы, холст
узнает в нем родственную себе прекрасную
душу стоимости. Но сюртук не может
представлять стоимости в глазах холста
без того, чтобы для последнего стоимость
не приняла формы сюртука. Так индивидуум
А не может относиться к индивидууму В
как к его величеству без того, чтобы для
А величество как таковое не приняло
телесного вида В, — потому-то присущие
величеству черты лица, волосы и многое
другое меняются с каждой сменой властителя
страны.
Следовательно,
в том стоимостном отношении, в котором
сюртук образует эквивалент холста,
форма сюртука играет роль формы стоимости.
Стоимость товара холст выражается
поэтому в теле товара сюртук, стоимость
одного товара — в потребительной
стоимости другого. Как потребительная
стоимость, холст есть вещь, чувственно
отличная от сюртука; как стоимость, он
«сюртукоподобен», выглядит совершенно
так же, как сюртук. Таким образом холст
получает форму стоимости, отличную от
его натуральной формы. Его стоимостное
бытие проявляется в его подобии сюртуку,
как овечья натура христианина — в
уподоблении себя агнцу божию.
Мы
видим, что все то, что раньше сказал нам
анализ товарной стоимости, рассказывает
сам холст, раз он вступает в общение
с другим товаром, С сюртуком. Он только
выражает свои мысли на единственно
доступном ему языке, на товарном языке.
Чтобы высказать, что труд в своем
абстрактном свойстве человеческого
труда образует его, холста, собственную
стоимость, он говорит, что сюртук,
поскольку он равнозначен ему и,
следовательно, есть стоимость, состоит
из того же самого труда, как и он, холст.
Чтобы высказать, что возвышенная
предметность его стоимости
[Wertgegenstandlichkeit]
отлична от его грубого льняного тела,
он говорит, что стоимость имеет вид
сюртука и что поэтому сам он в качестве
стоимости [Wertding]
как две капли воды похож на сюртук.
Заметим мимоходом, что и товарный
язык, кроме еврейского, имеет немало
других более или менее выработанных
наречий. Немецкое «Wertsein»
[«стоимость, стоимостное бытие»] выражает,
например, менее отчетливо, чем романский
глагол valere,
valer,
valoir
[стоить], тот факт, что приравнивание
товара В к товару А есть выражение
собственной стоимости товара A.
Paris
vaut
bien
une
messe!
(28).
Итак,
посредством стоимостного отношения
натуральная форма товара В становится
формой стоимости товара А, или тело
товара В становится зеркалом стоимости
товара А 18). Товар А, относясь к товару
В как к стоимостной плоти, как к
материализации человеческого труда,
делает потребительную стоимость В
материалом для выражения своей собственной
стоимости. Стоимость товара А, выраженная
таким образом в потребительной стоимости
товара В, обладает формой относительной
стоимости.
b)
Количественная определенность
относительной формы стоимости
Каждый
товар, стоимость которого должна быть
выражена, представляет собой известное
количество данного предмета потребления,
например 15 шеффелей пшеницы, 100 фунтов
кофе и т. д. Это данное количество товара
содержит в себе определенное количество
человеческого труда. Следовательно,
форма стоимости должна выражать собой
не только стоимость вообще, но количественно
определенную стоимость, или величину
стоимости. Поэтому в стоимостном
отношении товара А к товару В, холста к
сюртуку, товар вида сюртук не только
качественно отождествляется с холстом
как стоимостной плотью вообще, но
определенному количеству холста,
например 20 аршинам, приравнивается
определенное количество стоимостной
плоти, или эквивалента, например 1 сюртук.
Уравнение
«20 аршин холста = 1 сюртуку, или 20 аршин
холста стоят 1 сюртука» предполагает,
что в одном сюртуке содержится ровно
столько же субстанции стоимости, как и
в 20 аршинах холста, что оба эти количества
товаров стоят равного труда, или
равновеликого рабочего времени. Но
рабочее время, необходимое для производства
20 аршин холста или 1 сюртука, изменяется
с каждым изменением производительной
силы труда в портняжестве или ткачестве.
Мы исследуем теперь более подробно
влияние такого изменения на относительное
выражение величины стоимости.
I.
Пусть стоимость холста изменяется (19),
в то время как стоимость сюртука остается
постоянной. Если рабочее время, необходимое
для производства холста, удваивается,
например, вследствие снижения плодородия
почвы, на которой возделывается лен, то
удваивается и его стоимость. Вместо
уравнения 20 аршин холста = 1 сюртуку мы
получаем 20 аршин холста = 2 сюртукам, так
как 1 сюртук содержит теперь лишь половину
того рабочего времени, которое заключается
в 20 аршинах холста. Наоборот, если рабочее
время, необходимое для производства
холста, уменьшится наполовину, например,
вследствие усовершенствования ткацких
станков, то и стоимость холста упадет
наполовину. В соответствии с этим, теперь
мы имеем: 20 аршин холста = 1/2 сюртука.
При неизменной стоимости товара В
относительная стоимость товара А, т. е.
стоимость его, выраженная в товаре В,
повышается и падает прямо пропорционально
стоимости товара А.
II.Пусть
стоимость холста остается постоянной,
в то время как, стоимость сюртука
изменяется. Если при этом условии
рабочее время, необходимое для производства
сюртука, удваивается, например,
вследствие плохого настрига шерсти, то
вместо 20 аршин холста = 1 сюртуку мы
получим 20 аршин холста = 1/2 сюртука.
Напротив, если стоимость сюртука падает
наполовину, то 20 аршин холста = 2
сюртукам. При неизменной стоимости
товара А его относительная, выраженная
в товаре В стоимость падает или повышается
в отношении, обратном изменению
стоимости В.
Сравнивая
различные случаи I
и II,
мы находим, что одно и то же изменение
величины относительной стоимости может
вызываться совершенно противоположными
причинами. Так, вместо уравнения 20 аршин
холста = 1 сюртуку может получиться
уравнение 20 аршин холста = 2 сюртукам
или потому, что стоимость холста
удваивается, или потому, что стоимость
сюртука падает наполовину; с другой
стороны, уравнение 20 аршин холста = 1/2
сюртука получается вместо того же
первоначального уравнения или потому,
что стоимость холста падает наполовину,
или потому, что стоимость сюртука
повышается вдвое.
III.
Пусть количества труда, необходимые
для производства холста и сюртука,
изменяются одновременно в одном и том
же направлении и в одной и той же
пропорции. В этом случае, как бы ни
изменялась стоимость этих товаров,
по-прежнему 20 аршин холста = 1 сюртуку.
Изменение их стоимости мы можем открыть
лишь при сравнении с третьим товаром,
стоимость которого остается постоянной.
Если бы стоимости всех товаров одновременно
повысились или упали в одной и той же
пропорции, их относительные стоимости
остались бы без перемены. Действительное
изменение стоимости товаров в этом
случае сказалось бы лишь в том, что в
течение того же самого рабочего времени
вообще производилось бы большее или
меньшее количество товаров, чем раньше.
IV.
Пусть рабочее время, необходимое для
производства холста и сюртука, а
следовательно, и их стоимости, изменяются
одновременно в одном и том же направлении,
но в различной степени, или же изменяются
в противоположном направлении и т. д.
Влияние всех возможных комбинаций
подобного рода на относительную стоимость
товара определяется просто применением
случаев I,
II
и III.
Действительные
изменения величины стоимости не
отражаются, как мы видим, достаточно
ясно и полно в относительном выражении
величины стоимости, или в величине
относительной стоимости. Относительная
стоимость товара может изменяться,
несмотря на то, что стоимость его остается
постоянной. Его относительная стоимость
может оставаться постоянной, несмотря
на то, что стоимость изменяется, и,
наконец, одновременные изменения
величины стоимости и относительного
выражения этой величины стоимости
отнюдь не всегда целиком совпадают
(20).
Соседние файлы в предмете [НЕСОРТИРОВАННОЕ]
- #
- #
- #
- #
- #
- #
- #
- #
- #
- #
- #