Какие продукты родом из россии
В чем особенность московской кухни? Кто придумал борщ? Почему лучшим фаст-фудом была советская столовая? – Разбираемся.
Портал Москва-24 попросил меня ответить на все эти вопросы. Я приведу здесь полную версию моего интервью. На самом московском сайте оно по понятным причинам несколько сокращено. Итак, наш разговор с корреспондентом Анастасией Мальцевой.
– Есть ли русские продукты?
– Вы удивитесь, но ответ не будет простым. И да, и нет. Все наше продуктовое разнообразие условно можно разделить на три большие группы. Первая – натуральные продукты — все, что можно вырастить. Это, скажем, гречка, репа, картошка, баранина, свинина, курятина и т.д. Вторая группа – продукты, которые прошли предварительную обработку: сало, квашеная капуста, соленые огурцы, варенье. Третья группа – это уже готовые блюда, которые повар подает на стол. Где здесь можно найти национальную кухню? Очевидно, что не в первой группе. Нет ни одного овоща или фрукта, который бы рос только в России. Даже наша репа выращивается во многих странах.
Вторая группа может уже претендовать на звание национальной. Поскольку здесь к продуктам, которые растут на территории России, добавляются специфические технологии их обработки. Квашение капусты, огурцов – давняя славянская традиция. К национальным продуктам этой группы относится еще, скажем, наши сметана, пастила.
И именно на основе продуктов, которые прошли специфическую обработку, возникают традиционные национальные блюда. Так, технологии дополняет поварское искусство. Например, из квашеной капусты делали кислые щи. Это блюдо встречается только в русской кухне. Рассольники, солянки, окрошки тоже справедливо считаются нашими национальными блюдами.
Щи из кислой капусты – что может быть более руcским? (фото автора)
– Раз разговор зашел про супы, то главный волнующий вопрос, конечно, будет про борщ. Он чей?
– Вот уж действительно главный спор славян: «Чей борщ?». Русские, украинцы, поляки, белорусы – справедливо претендуют на первенство в изобретении знаменитого супа. Кто из народов его приготовил первый? Ответ простой: никто. Борщ родился много столетий (а может и тысячелетие) назад, когда не было еще русских, украинцев, белорусов и поляков. Суп готовили славянские племена на территории Восточно-Европейской равнины. Каждая из сегодняшних стран может справедливо претендовать на его первородство. Другое дело, что у каждого народа есть свои национальные варианты этого блюда. И наш кубанский борщ не менее ценен как историческое наследие, чем борщ полтавский с галушками или польский журек.
– Говоря о национальных продуктах, вы назвали соленые огурцы, квашеную капусту, творог. Выходит, у русской кухни кисло-соленый вкус?
– Скорее кисло-квашеный, квасной. Впрочем, когда мы говорим о кухне, надо не забывать, что это не только вкусы и блюда. Помимо чисто рецептурных
деталей существуют еще несколько важных вещей: продукты, технологии обработки, тип и характер пищи, нормы и обычаи подачи блюд. Наконец, «застольная» культура.
– Как способ подачи может быть национальным?
— Речь идет о мелких, порой неуловимых деталях, редко встречающихся в других странах. Ну, например, широкое использование сметаны с супами. Или добавление хрена к рыбе горячего копчения, заливному и т. п. Или большой перечень закусок, удивляющий порой иностранную публику (не понимающую самого происхождения термина «закуска» и функционального предназначения этой снеди за русским столом). Икра – традиционно на льду, селедка – нарезанная ломтиками, а лососина – напротив, нарезанная пластами.
– Есть ли у нас ритуалы, которые составляют душу народной кулинарии?
– Уже многие годы ЮНЕСКО составляет список нематериального наследия, в том числе и в области кухни. Речь идет не просто о блюдах, но о культурных обычаях, связанных с ними. Там есть, Франция и Турция, Армения и Марокко. А вот России в этом списке нет. Руки не доходят у наших официальных лиц даже ратифицировать соответствующую конвенцию. А ведь, скажем, наша лепка пельменей или квашение капусты вполне могли бы войти туда. Известный кулинар Екатерина Авдеева (ее книги выходили в 1840-е годы – читайте в этом блоге) описывает, как женщины в Сибири собирались по вечерам и рубили капусту. Они красиво наряжались, пели, приглашали детей и рассказывали им сказки. Слово «капустник» пришло именно из этой традиции, а не актеры МХАТа ее придумали.
– Расскажите подробнее про московскую кухню. В чем ее специфика в отличие от русской кухни?
– В XVI-XVII веках в Москве патриархальная кухня достигла своей вершины. Но не надо забывать, что еда в ту эпоху носила средневековый характер, ориентировалась больше на насыщение желудка, чем наслаждение вкусами.
Во времена Петра I, когда Петербург стал столицей, московская кухня сохранила патриархальный, дедовский характер. В Петербург пришла мода на французскую кухню. Знать говорила только по-французски, ела устриц, страсбургские пироги и пила «Вдову Клико». Мода на французскую кухню в Москву доходила медленно, часто ее привозили отставные чиновники и аристократы, которые приезжали сюда жить на пенсию.
В XIX веке в Москве в обеспеченном доме еду гостям подавали в несколько этапов. Сначала были закуски в отдельной комнате. Там стояли буфетные — поставцы — столики с черной и красной икрой, семгой, запеченными грибами и разными видами водки.
За этим – уже в столовой — следовали два или три блюда холодных: ветчина, гусь под капустой, буженина под луком, свиная голова под хреном, судак под галантином, щука или разварная осетрина, сборный винегрет из домашней птицы, капусты, огурцов. Иногда подавался говяжий студень с квасом, сметаной и хреном или разварной поросенок, ботвинья преимущественно с белугой. Что такое ботвинья? – Об этом можно прочесть здесь.
Ботвинья бывает весьма затейливой (фото автора)
После холодного на стол непременно подавались блюда под соусами. Наиболее употребительными бывали утка под рыжиками, телячья печенка с рубленым легким, телячья голова с черносливом и изюмом, баранина с чесноком, облитая красным сладковатым соусом; малороссийские вареники, пельмени, мозги под зеленым горошком, фрикасе из курицы с грибным соусом.
Четвертая перемена состояла из жаркого: жареных индеек, уток, гусей, поросят, телятины, тетеревов, рябчиков, куропаток, осетрины со снетками или бараньего бока с гречневой кашей. Вместо салата подавались соленые огурцы, оливки, маслины, соленые лимоны и яблоки. Помимо этого к горячему всегда предлагали кулебяки, или сочни, или ватрушки, или пирожки. А завершался званый обед двумя видами пирожных, – как их называли тогда: мокрыми (кисели, компоты) и сухими (бисквиты, мороженое и т.п.).
– Как патриархальная подача еды изменилась?
– Европейское влияние постепенно пришло и в Москву. Супы становились прозрачными и протертыми. Закусочный стол перешел из отдельной комнаты в основную подачу. Студень стал холодцом и галантином. Серый бульон в нем сделали прозрачным, мясо и птицу красиво раскладывали на тарелке, а овощи изящно вырезали. Стал привычен винегрет и майонез (которыми тогда именовались не соусы, а готовые блюда из птицы, рыбы или мяса с овощами под одноименной заливкой).
Если не размениваться на детали, то за застольными картинками можно обнаружить закономерности новой кулинарной эпохи. Прошло немногим более четверти века, и московская кухня стала неузнаваемо другой. Вернее, не так: изменилась ее философия, ее культура. Изменился ее язык и технология. Притом что кухня эта все равно не стала французской, сохранив неуловимый русский аромат и основу. В отличие от Санкт-Петербурга Москва удивительным образом сохранила исторической своеобразие своей кухни. Может быть, отчасти благодаря этому ко второй половине XIX века стараниями русских поваров наша гастрономия вышла на мировой уровень. Ведь, уже во времена Молоховец упрекать ее в отсталости никому не приходило в голову. Она стала полноправным участником мирового кулинарного процесса.
– Что произошло с русской кухней в Советский период?
– В первые послереволюционные годы было явно не до кулинарных изысков. Задачей властей было накормить народ. Любопытную историю рассказала нам профессор М.Н.Куткина. Ее учитель – Николай Курбатов — повар еще в дореволюционным стажем в 1919 году вместе с коллегами изобретал новый суп, получивший позднее название «рассольник по-ленинградски». Прежний «рассольник московский» был изящным блюдом с птицей, кореньями, солеными огурцами, специями и прозрачным бульоном. Где найти коренья в 1919-ом году? Повара взяли рецепт лишь за основу — варили бульон из костей, добавляли в него соленые огурцы и… перловку для сытности. Суп пришелся по вкусу — в советское время его подавали в каждой столовой.
Тушенка производилась и в дореволюционной России.
Но именно в СССР она стала всенародно любимым продуктом (фото автора)
Но уже с конца 1920-х стало понятно, что без серьезных реформ не обойтись. Страна находилась в тяжелой ситуации. В Ленинграде с 1929 года уже введены продуктовые карточки на все базовые продукты. В Москве таких ограничений не было, но жизнь оказывалась не сильно лучше. Население росло, и старая полукустарная производственная база просто не справлялась. С подачи А.Микояна происходит создание новой пищевой промышленности – строятся десятки хлебозаводов, мясокомбинатов, фабрик по производству масла, жиров, консервов.
Происходит и реформа советской кухни. А Москва – ее витрина. Людям прививают вкус к новым продуктам и блюдам. К нам приходят консервы, кукуруза, консервированный горошек, крупы «Артек», соки, мороженое, докторская колбаса, «Советское шампанское», крымские вина. Так создается картина продуктового социалистического изобилия. Картина, может быть и декоративная, но убедительная для населения.
– Был ли в Советском союзе национальный фастфуд?
– Конечно, существовали кафе, где можно было по-быстрому выпить чашку бульона и съесть пирожок. Были блинные и чебуречные. Но если мы говорим о фаст-фуде в сегодняшнем широком понимании, то они вряд ли могли рассматриваться в качестве конкурентов ему. В отличие от того же Макдональдса, предлагающего разнообразное питание для завтрака, обеда и ужина, одними чебуреками питаться не будешь. Мне вообще кажется, что лучшим советским (да и вообще, нашим национальным) фаст-фудом всегда была обычная советская столовая (в лучшем ее воплощении). Там всегда можно было быстро и качественно поесть, начиная с 1930-х годов.
Печенье «Юбилейное» было придумано в 1913 году. А в знакомом нам виде
производство его возобновилось на фабрике «Большевик» только в 1967-м (фото автора)
– Что было в послевоенные годы?
– В 1960-е годы в Москву начинается массовый приток национальных кухонь. В столице создаются рестораны советских республик и соцстран — «Баку», «Узбекистан», «Прага», «Вильнюс», «София». Это явление, несомненно, обогатило московскую кухню. Но одновременно и несколько «увело от исторических корней». До сих пор шашлык и плов для многих нас – праздничные блюда, а щи и блины – лишь повседневная пища. К сожалению, последующее развитие советской кухни постепенно шло к упадку. В 1970-е годы растет дефицит. В 1980-е годы появляются талоны на множество продуктов.
– Как распад Советского Союза повлиял на московскую кухню?
– Когда в 1990-е годы рухнул железный занавес, начался очень любопытный процесс. В чем была проблема советской кухни? В изоляции от мира. Мы, ведь, почти не знали новых появляющихся продуктов, специй, поварских приемов и технологий. Вот почему 90-е годы – это процесс знакомства с мировой кулинарией, который по-хорошему должен был бы идти в течение всего XX века. И дело не в появившихся тогда красивых упаковках сникерса или польском «шампанском». По Москве одна за другой прокатывались волны иной кулинарной культуры – французской, итальянской, японской мексиканской, китайской. Эти новые вкусы проникают и в домашнюю кухню. И традиционные макароны по-флотски дополняет паста с лососем, а привычная колбаса, оказывается, совсем не противоречит паштетам и терринам.
– Что можно сказать о сегодняшнем состоянии московской кухни? Как на нее повлияли санкции?
— Санкции влияют двояко. С одной стороны, это стимул для развития своего с/х производства. С другой, есть угроза новой самоизоляции, на подобие советской. С очередным представлением России, как родины слонов во всех сферах культуры. Я категорически против этого. Мы смеемся над тем, как порой нас представляют иностранцы — живущими среди медведей, с балалайками и матрешками. Но не сами ли мы отчасти виноваты в этом? Может быть, хватит искать идеал нашего общества и кухни в раннем средневековье? Пора отойти от домостроевских порядков, как идеала национальной кулинарии. Да, надо искать и бережно восстанавливать старые региональные продукты, традиции. Но одновременно и занимаемся адаптацией тех блюд и продуктов к сегодняшним вкусам и понятиям о здоровой пище.
«Лекарство, что стоит тысячу монет, растет у самого плетня». Есть такая не очень известная, к сожалению, русская пословица. Текст ниже отчасти пояснит ее смысл.
Почти все, что растет на грядках у современного русского садовода, никакого отношения к традиционному русскому огородничеству не имеет. Картошка? Еще в середине XIXвека ей было занято всего 1,5% сельхозплощадей страны. Особо ортодоксальные крестьяне и вовсе считали что картофелина — это тело злобного подземного жителя, голова и конечности которого невидимы для православных. Помидоры? Они и в Европе на грядках и столах появились только к концу XIXвека. Морковь? Да, ее на Руси ели активно, но вовсе не тот голландский ярко-оранжевый сорт, который распространен сейчас. Восстанавливаем историческую справедливость и рассказываем о том, что должно расти на правильном русском огороде.
Репа
Несомненный номер один. Важнейший русский (и не только русский — ту же роль «второго хлеба» до появления картошки он играл, например, в Средней Азии) овощ, опытные огородники умудрялись собирать за лето два урожая. Ранней весной сеяли белую репу — более скороспелую, но не так хорошо хранящуюся и не такую сладкую. Убрав ее в середине лета, сеяли уже более знакомую нам желтую репу, которая держалась в земле до заморозков. Она прекрасно хранится в погребе вплоть до Рождества.
Лук кубастый
Лука наши предки выращивали множество сортов — сначала зеленый лук и лук-порей, затем репчатый, шалот и батун. Все эти сорта известны и сейчас, а вот кубастый лук забыт. Выведенный ростовскими огородниками из обычного репчатого, он лишен остроты и может употребляться, как обычный овощ.
Брюква
Гибрид репы и капусты. По вкусу схожа с первой, но гораздо питательней и неприхотливей репы, поэтому особенно активно выращивалась в северных и северозападных регионах Российской империи. Не менее активно на русских огородах выращивали корень петрушки, пастернак, свеклу, редьку и редис (все это есть и сейчас, а вот о брюкве забывают) — корнеплоды хорошо хранятся, а это крайне важно в условиях долгих и холодных зим.
Серая капуста
Знакомая нам кочанная капуста выращивалась лишь зажиточными крестьянами — ведь она на грядках занимала куда больше места, чем капуста листовая, или серая, которая росла сплошным листовым покровом. Не такая сладкая и сочная, как кочанная, эта капуста целиком шла на приготовление крошева. Для него капусту мелко-мелко нарезали, укладывали с крупной солью в бочки, дно которых присыпали ржаной мукой. Всю зиму из крошева варили щи, называемые холопскими.
Примула
Молодую зелень этих цветов с философско-автомобильным названием выращивали на салаты, начинку для ботвиньи, тюри и прочих летних яств с зеленью.
Ревень
Неприхотлив, нетребователен, растет буквально как сорняк — но из его стеблей готовили прекрасные кисели и морсы, варенье и начинку для сладких пирогов. Посмотрите внимательно — возможно, среди лопухов и одуванчиков на вашей даче тоже растет ревень.
Конопля
Главная масличная культура в средней полосе России, сейчас из-за заморского неестественного употребления запрещенная. Конопляным маслом заправляли каши и кисели, на нем жарили, с ним ели зелень или просто свежий ржаной хлеб.
Листовая горчица
Пряная зелень, напоминающая по вкусу горчицу и хрен одновременно. Листовую горчицу добавляли в окрошки и ботвиньи и ели так, с другой зеленью. Известная нам зерновая горчица появилась в России только в конце XVIIIвека, когда дикой горчице привили черенки горчицы немецкой. Немцы, собственно, это и сделали.
Козлобородник
Он же овсяный корень. К овсу, впрочем, не имеет никакого отношения — это родственник обычных садовых астр. Длинные белые, с легким рыбным привкусом корни растения крестьяне собирали по осени, варили, тушили и жарили, как и прочие многочисленные корнеплоды.
Мне всегда казалось, что ответить на вопрос «Существуют ли исконно русские продукты?» невозможно ни в сторону утверждения, ни в сторону отрицания. Это примерно, как с жизнью на Марсе – может, она есть, а может, ее и нет. В основе исследования Ольги и Павла Сюткиных лежит предмет, идентифицировать национальную принадлежность которого весьма затруднительно. Гречка – с Востока, репа еще на античных огородах росла, омуль и прочие муксуны – так это исключительно региональный специалитет, а потому не может представлять русский продукт в мире. Какой продукт ни возьми – везде прослеживаются басурманские корни. Однако Сюткины в своих исторических поисках достигли определенного успеха, установив, что по меньшей мере три продукта могут считаться русскими гастрономическими скрепами — квашеная капуста, тепленное масло, смоленские крупы.
Сначала была «Непридуманная история русской кухни», два года назад вышла «Непридуманная история советской кухни», вы с самого начала задумали такой гастрономический сериал, продолжение следует?
Ольга Сюткина: Нет, изначально такой идеи не было. Это произошло случайно, но получилось весьма логично – русская кухня, советская кухня и продукты. Можно сказать, что «Историю продуктов» мы начали писать между двумя первыми книгами — какие-то главы не вошли в «Русскую кухню», от «Советской кухни» тоже осталось много интересного материала…
Дальше будете писать «придуманные» истории?
Павел Сюткин: Мы работаем с историческим материалом, с документами, они оставляют мало возможности для фантазий и выдумок. Другое дело – авторская интерпретация тех или иных тенденций. В «Истории русских продуктов» мы хотели порассуждать о национальности нашей кухни. На первый взгляд кажется, русской кухни нет: что ни возьми, везде татарский след. Но интрига в том, что во всем разнообразии продуктов, пришедших к нам с Запада, Востока, Севера и Юга, все равно проглядывает неповторимый образ русской кухни. Даже если она перенимала чужие продукты и адаптировала под себя, в итоге она обогатила их своим вкусом. Несмотря на огромное количество заимствований и эклектики, русскую кухню не спутаешь ни с одной другой, она носит исключительно национальный характер и может быть абсолютно живой, актуальной и в наши дни.
Что такое этот «русский вкус» и можно ли говорить о том, что вкус русской кухни в принципе изменился?
Ольга: У русской кухни вкус кисло-квашеный. Кислая капуста, хлеб на закваске, соленые огурцы, квас – это наши исконные продукты, они исторически определяют вкус русской кухни. Естественно, русская кухня развивалась не по прямой. Это была кривая, иногда с крайне острыми углами. Изначально это была кухня насыщения, то есть ее главным критерием была сытность блюд. К началу девятнадцотого столетия на столах знати появились прозрачные супы, вычурные салаты, десятки соусов. Впрочем, уже через сто лет эта «высокая» русская кухня была практически уничтожена, кривая пошла вниз… Оказалась ли социалистическая кулинария упадком или новым взлетом? Мы стараемся ответить и на этот вопрос.
Павел: Вкус менялся естественным образом. К примеру, многих удивляет разнообразие сельхозпродуктов, выращиваемых у нас, к примеру, в девятнадцатом веке. Забытые виды зерновых – просо, полба. Спаржа и артишоки, репа и корень сельдерея. Но жизнь идет своим чередом, и сельское хозяйство меняется. Приходят более эффективные культуры, усиливается его товарный характер. И к началу двадцатого века (а особенно в советский период) картофель вытеснил большинство других полевых культур. Если в 1890-х годах картофель занимал не больше нескольких процентов посевных площадей по России, то к двадцатым годам его доля возросла в разы – репа, редька, брюква все было в значительной степени заменено картошкой.
В любых странах и во все времена кухня делилась на народную и господскую. Так же и сегодня – есть кухня массовая и кухня так называемого креативного класса. Как вам кажется, двадцать лет продуктового изобилия в нашей стране как-то повлияли на народный стол?
Павел: Если мы говорим о массовой, народной кухне, то люди едят то же, что ели двадцать-тридцать лет назад – макароны по-флотски, пельмени, котлеты, жареную картошку, салаты с майонезом. Конечно, эволюция происходит, но гораздо медленнее, чем об этом думает креативный класс. Салат из тертых моркови, свеклы, чеснока и заправленный майонезом – вот пример использования базовых продуктов в общенародной кухне.
Ольга: А я считаю, что за постсоветский период, за время изобилия, наша кулинария все равно изменилась. Возникло желание готовить не только советские блюда, но подняться в своем кулинарном развитии чуть выше – освоить новые продукты, попробовать новые вкусовые сочетания. И учитывая этот опыт, теперь, даже когда экономическая ситуация изменилась в худшую сторону, мы все равно будем готовить более фантазийно, не так, как тридцать лет назад.
Павел: Да, бесспорно. Но как показывает история, в любое трудное время (войны, революции, кризисы) наша общенародная, массовая кухня «проваливалась» до своего исторического основания. Тот есть на столе начинали главенствовать продукты, которые являются основой русской кухни в любые века. Уходят изящные кушанья, тонкие салаты, праздничные и дорогие блюда, остаются каши, студни, котлеты, сезонные овощи, ягоды, фрукты. Есть базовый набор продуктов, закрепленный в нас на генетическом уровне, и сейчас именно он будет определять наш каждодневный стол.
Да, но ничего плохого в том, что у нас была возможность покупать пармезан и хамон, не было…
Павел: Я думаю, что наложенное нами самими на себя продуктовое эмбарго, как компьютерная программа, имела некоторые незадокументированные функции. Не столько наказать «супостатов» (которые, похоже, и не заметили страшной мести), сколько убрать с полок продукты, которые бы раздражали людей своей космической ценой в условиях падения рубля.
Интересная версия… Тем не менее, обычный хрен на полках некоторых московских гипермаркетов стоит уже 800 руб. за килограмм… Но не будем о грустном. Расскажите, как строится ваш творческий союз – как вы пишите в паре?
Ольга: Паша отвечает за теорию – сидит в библиотеках, работает с архивами, выискивает любопытные факты и сюжеты, интересные рецептуры. А потом приносит все это мне и я, как практикующий кулинар, пытаюсь оценить изначальный материал. Мы же понимаем, что кулинарные книги столетней-двухсотлетней данности на сегодняшний день не могут рассматриваться в качестве рецептурных. Там другие меры и объемы, да и сами продукты тогда были другими, эти рецепты — только некое указание повару, который в соответствии со своей квалификацией должен суметь их адаптировать.
О, да! Помню, как мы на редакционной кухне «Гастронома» пять раз пытались приготовить торт «Айседора Дункан» по рецепту 1910 года. Ничего не получалось…
Павел: Конечно, продукты изменились! Мука стала другой (помол, содержание белка), сахар стал другим – слаще, чище и так далее. Исторические рецепты – это лишь направление, некий вектор, но никак не инструкция.
Ольга, вопрос к вам как к практикующему кулинару: когда вы работали над книгой о русских продуктах или раньше, были рецепты, продукты, технологии, которые вас по-настоящему удивили?
Ольга: Когда берешь старинную рецептурную книгу, чтобы что-либо приготовить из нее, сталкиваешься с невероятным количеством трудностей — сложная технология обработки, куча не нужных ингредиентов и так далее. И получается, что из десятка старинных рецептов сегодня можно приготовить один-два. Скажем, вы никогда не будете готовить маковый «Усыпительный суп», был такой в девятнадцатом веке.
Ну почему же? По-моему, этот как раз то, что надо сейчас…
Павел: Или, например, другое название, удивившее нас, — Лагерный суп. Что приходит в голову современному человеку при этих словах? Думаю, комментировать не надо. Но кулинар Игнатий Радецкий в середине девятнадцатого века имел в виду другой лагерь — бивуак, привал охотников. Разбили лагерь и на костре сварили суп из дичи. Как адаптируешь этот рецепт? Ведь нет ни рябчиков под рукой, ни вальдшнепов…
Ольга: Для меня абсолютной находкой был рецепт клопса из книги Екатерины Авдеевой. Клопс – это отбитые ломти говядины, которые тушатся с ржаным хлебом. Я немного дополнила рецепт, добавив кориандр, тмин, сливки — получилось блюдо с тончайшим соусом.
Еще меня очень порадовала и удивила грибная калья. Мы привыкли к рыбной калье, а я нашла и приготовила, немного адаптировав, грибную. Или драчена – запеканка с творогом или картофельным пюре с большим количеством яиц и запеченная в духовке. Причем я выбираю те рецепты, которые сегодня сможет приготовить любая хозяйка.
Какие повседневные блюда вы бы рекомендовали готовить сейчас, в новых экономических условиях?
Ольга: Я бы разнообразила количество супов – есть разные способы приготовления борща, щей, супов с крупами. Котлеты так же можно делать разными – со всякими начинками. К примеру, есть рецепт котлет, фаршированных пшенной кашей, это просто и очень вкусно. Еще я бы вспомнила о том, что помимо премиальных кусков мяса, всяких дорогих отрубов и стейков, существуют не менее интересные в кулинарном отношении части туши – кострец, огузок, голень, их отлично можно использовать на домашней кухне. Это мясо для тушения, не дорогое, его просто надо уметь готовить. Думаю, что сейчас мы будем более внимательно относится к простым продуктам и максимально использовать их кулинарный потенциал.